В этот же день пришли анализы, которые так же поддержали мое хорошее настроение. Гликозилированный гемоглобин – 5,3; гемоглобин – 121; микроальбуминурия – отрицательно.
Так шло время. Утром я старалась погулять час – полтора, иногда буквально заставляя себя одеваться и выходить в осеннюю сырость. На ночь меня обязательно «выгуливал» муж. Днем я делала не большую зарядку и отдыхала. Телевизор старалась смотреть мало, больше слушала музыку, читала, начала вязать для малыша. Я еще не знала, кто у нас родится: мальчик или девочка, поэтому выбирала нейтральный цвет ниток для вязания. Связала пушистый белый с разноцветными узорами комбинезончик, чепчик и такие же пинетки.
Не скрою, мне хотелось побыстрее узнать кто же живет внутри меня. Но, если честно, мы с мужем думали, что это девочка. Во-первых, мы хотели дочку, ведь по прогнозу, ей должно передаться меньше процентов предрасположенности к диабету, чем сыночку. А во-вторых, шла уже 18 неделя, а животик у меня еще не был виден.
Начиная с 17 недели, я каждый день ждала, когда пошевельнется малыш. Я прислушивалась к своим ощущениям, затаивала дыхание, прижимала руки к животу. Но все пока было тихо. Я знала, что первые шевеления можно почувствовать начиная с 16 недель, но чаще всего это происходит на 20 неделе. Мне так хотелось скорее почувствовать эти первые движения малыша.
Это произошло в начале 19 недели, в первые дни ноября. Однажды, через 2 часа после завтрака сахар поднялся до 17,6 ммоль/л. Такого не было уже очень давно и я, честно говоря, испугалась. Я сделала инсулин и пошла на кухню, где готовился обед. Хорошо помню: я резала капусту для щей, когда почувствовала отчетливый толчок внизу живота.
- Костя! – закричала я. Была суббота, и муж находился дома. Голос мой, наверное, был настолько взволнован, что второй раз мужа звать не пришлось.
- Что случилось?
- У меня сахар 17! - почему-то вдруг сказала я и почувствовала в этот момент еще один толчок внутри себя. – Коська, он пошевельнулся!
Костя схватил меня и закружил по кухне, целуя лицо. Потом он приложил ладони к моему животу и простоял так минут 10. Но малыш больше не выдавал свое присутствие до вечера следующего дня.
Теперь каждый день, ложась спать, я могла чувствовать, как живет мой ребенок. Костя же смог почувствовать это только через несколько недель, когда движения малыша стали более сильные.

Добавлено (Сегодня, 0:23 Am)
---------------------------------------------
В ноябре мы снова поехали в глазную больницу. Изменения, конечно, ни куда не делись, но отрицательной динамики не было. Мне предложили прийти еще через 4 недели. Но и в декабре повторилось тоже самое. Я была очень рада, что лазер пока делать не нужно.
В декабре же на очередном УЗИ я увидела своего ребенка. Это девочка! Она играла своими ручками и пальчиками. Также УЗИ показало, что срок беременности соответствует впервые установленному, то есть на неделю меньше. Значит, зря я тогда расстроилась, дочка должна родиться, как мы и хотели, в конце марта - начале апреля.
Я позвонила мужу и поздравила его с очаровательной дочкой. Дома вечером меня ждали чудесные белые хризантемы, сумка с фруктами и радостный будущий папа.
Гликозилированный гемоглобин остался на том же уровне – 5,3; альбуминурии не было. Единственный неприятный момент – гемоглобин снизился до 114 и мне прописали препараты железа. К концу второго триместра я прибавила 4 кг, живот стал немного заметен. Начинался последний самый трудный этап беременности.

Добавлено (Сегодня, 0:29 Am)
---------------------------------------------
Итак, с Нового 2004 года начался самый трудный этап беременности – 3 триместр. Хотя на седьмом месяце живот еще не был сильно заметен, но ходить уже становилось все труднее. Холод на улице заставлял одевать много тяжелой зимней одежды, что не способствовало облегчению ходьбы. Сильный гололед заставлял передвигаться медленно-медленно. Все вокруг предостерегали меня от падения, простуды, гриппа.
Как ни странно, в отличие от всей своей семьи, эпидемия гриппа обошла меня стороной. Обычно со мной такого не случалось: если кто-то дома простужался, я была первой, кто цеплял заразу. В этот раз все обошлось. Я принимала аскорбинку лошадиными дозами, ела много фруктов, много гуляла, одевалась тепло, обливалась холодной водой, и простуда не стала со мной связываться.
Сахар держался в нужных пределах. Бывали, конечно «скачки» и «падения», но они были редки и не продолжительны. А вот доза инсулина выросла почти в два раза.
Ребеночек наш рос, и с каждой неделей все отчетливее становились его движения. Костя с удовольствием общался с дочкой: разговаривал с ней, читал ей стихи, пел песенки, включал нашу любимую музыку, перестукивался и поглаживал. При этом я испытывала истинное удовольствие, ведь все это происходило с моим непосредственным участием. Мы уже давно выбрали имя девочке. Любовь. Это прекрасное чувство, связавшее нас вместе и подарившее нам дитя. Это красивое русское имя. Так звали мою бабушку, которая была красивой и счастливой женщиной, замечательным врачом-педиатром, которая спасла не одну детскую жизнь и которая достойна, чтобы ее именем называли детей. Тем более, что наша дочка должна родиться чуть ли не в день рождения своей прабабушки.
Мы обращались к малышке и называли ее между собой уже по имени. Она узнавала наши голоса и показывала это активными движениями. При чужих людях Любочка затихала, и когда кто-то не знакомый для нее трогал мой живот, никогда не показывала своего присутствия.
К концу января можно было не только почувствовать, но и увидеть, как малыш толкается и переворачивается внутри – живот при этом шевелился не менее активно.
Поход в январе к окулисту закончился, как и два предыдущих. Изменения на глазном дне не исчезли, но и ухудшения не было. Также было и в феврале.
Но вот полинейропатия давала о себе знать. С каждым днем все сильнее стали болеть руки. Когда сахар опускался ниже пяти, кисти и пальцы как будто жгло изнутри огнем. Пальцы, особенно с утра, плохо сгибались, суставы стали щелкать. Боль разливалась по рукам до плеч. Спать было не возможно, руки приходилось все время свешивать вниз: то одну, то другую. Когда Костя делал массаж, становилось легче, но скоро пальцы стали отекать и от массажа пришлось отказаться.
Как ни странно, боль уходила, если сахар поднимался выше 7 ммоль/л. Иногда не выдерживая ночью, я вставала и пила сок. Тогда сахар поднимался, и я засыпала. Утром сахар был до10 ммоль/л. Я понимала, что для ребенка это вредно, поэтому прибегала к этому крайне редко.
Домашние дела становилось выполнять все трудней. Болели руки, из них все падало. Держать утюг, вязать, резать, даже записывать что-то было больно. Стоять у плиты и стоя гладить, мыть посуду было трудно
Надо отдать должное мужу. Ни разу он не высказал своего недовольства по поводу моего плохого настроения или обеда из полуфабрикатов. Костя, не смотря на то, что учился и работал (а учиться в мединституте, да еще и работать массажистом, - ой, как не просто), безропотно и безупречно выполнял любую работу по дому.
В середине февраля мне позвонил врач из 1 Городской больницы и попросила прийти пораньше: не в середине марта, а в начале. Меня хотели положить рожать раньше. Это было связано с тем, что ребенок мог быть очень крупный, могли возникнуть проблемы в самом конце беременности.
Я очень расстроилась, ведь я не хотела, чтобы ребенок родился на 36 неделе. Самочувствие у меня было хорошее, беременность протекала без осложнений, живот и плод были не большие. Зачем же мне раньше делать кесарево сечение?
Не в самом лучшем настроении мы с Костей поехали на консультацию. Какого же было наше удивление, когда УЗИ и врач-гинеколог определили срок родов не раньше последних дней марта. В двадцатых числах срок уточнят, а пока мы свободны.

Добавлено (Сегодня, 0:32 Am)
---------------------------------------------
вот тут мы на экскурсии в Жестово. как вы думаете, какой у меня срок?
никто не верит... 7 месяцев, восьмой )))

Добавлено (2007-10-27, 10:07 Pm)
---------------------------------------------
Итак, беременность моя подошла к концу. 29 марта, в понедельник, когда было уже очень тепло для этого времени года, я с вещами поехала в родильный дом. Но так как 1 Градская больница была закрыта на ремонт, меня направили в роддом при больнице №29. Светило солнце, и настроение у меня было превосходным.
Когда я приехала туда, меня долго не хотели брать, ведь я забыла направление из женской консультации. Я думала, нужна только обменная карта. Несколько раз выходила врач и спрашивала, с чем я поступаю в роддом. Я отвечала, что с диабетом, что, мол, 1 Градская на ремонте. Тут, наконец, вмешался Костя: «Да рожать она приехала! Рожать!»
Врачи очень удивились, так как живота у меня заметно почти не было, и сразу приняли. Костя потом подвез направление. А я не как не могла понять, что они имеют ввиду, спрашивая, с чем я поступаю.
В общем – положили. Большая светлая палата, в холле которой располагались душ - с одной стороны и туалет – с другой, была рассчитана на пять человек. Только я разместилась и еле успела заправить постельное бельё, как меня повели на осмотр. Каково же было мое удивление и расстройство, когда уже только при визуальном осмотре врач сделала заключение о многоводии и фетопатии у малышки.
Я очень огорчилась и еле сдерживала слезы. Врач, милая симпатичная женщина, пыталась меня утешить. Лучшим утешением послужило обещание, что уже в пятницу, то есть второго апреля, я увижу свою дочку. Я улыбнулась и даже пошутила: «Хорошо не первого апреля».
На следующий день мне сделали все анализы и направили на УЗИ. Анализы были в порядке, а вот УЗИ подтвердило слова доктора: многоводие, фетопатия плода, вес малыша 3900г. Ого! Но у меня живот – еле виден, да и набрала я за всю беременность всего 9 кг.
А после обеда ко мне подошла врач и говорит:
-а давай завтра с тобой родим?
Сердце остановилось, потом бешено запрыгало, руки стали ледяными. Так скоро? Завтра? Я уже сама хотела, чтобы это произошло побыстрее, все равно какого числа, хоть сегодня. Но, для приличия, я скривилась:
- Первого апреля? Ну, не знаю.
- Да брось! У меня сын первого апреля родился.
Конечно, я согласилась.

Добавлено (2007-10-27, 10:14 Pm)
---------------------------------------------
Мамадонна,
дык, мне тоже ужО не 20 ))) далеко не 20.... но все мои )))

Добавлено (2007-10-27, 10:16 Pm)
---------------------------------------------
итак...
Анестезиолог пожелал приятных сновидений. Я почувствовала, как все поплыло перед глазами. Это такое потрясающее ощущение, и, как не хотелось мне продлить его, я поспешила закрыть глаза и скорее уснуть.
Я брела по поляне ярко-желтых, невиданной красоты цветов, когда услышала приятный голос. Он звал меня по имени. Я стала искать, кто меня зовет. Голос стал настойчивее:
- Алёна, Алёнушка! Просыпайся.
Я сразу все вспомнила и попыталась открыть глаза, но это сделать было проблематично. Кое-как приоткрыла один глаз. Все расплывалось. Я попыталась спросить, кто родился, но и губы не слушались меня. Наконец, мне удалось издать какой-то звук и я закашлялась. Тут же дикая боль пронзила все мое тело и сосредоточилась внизу живота. Кашлять было больно до невозможности. Я собрала все свои силы и прохрипела:
- Девочка?
- Девочка, девочка! Я не поняла, кто мне ответил, и прохрипела снова:
- Сколько баллов?
- 7-8.
После всех «обещаний» фетопатии, я надеялась хотя бы на 7 баллов. А тут 7-8! Детский врач мне объяснила потом, что 7 поставили из-за наркоза: немного были снижены рефлексы, но через пять минут они восстановились. С весом тоже ошиблись. Вместо обещанных 3900г, девочка родилась 3300г и 50 см. И ни какой фетопатии! А случай с лифтом всего лишь первоапрельская шутка.
Вечером мне принесли Любушку и положили на край кровати. Из пеленок на меня таращились огромные синие васильки. Сердце наполнилось нежностью, глаза – слезами. Больше я ничего не могу вспомнить о встрече со своим счастьем.
На следующий день мне ее привезли в специальной каталке для новорожденных.
- Вот, мамочка, Ваш малыш. Мы Вам его оставляем.
- Что, на совсем? После операции я была уставшая и не выспавшаяся, себя-то еле передвигала.
- Ну, Вы поиграйте с ней, я ее попозже заберу.
А я не знаю даже, как на руки ее взять, с какой стороны подойти. Не было у меня таких маленьких! Попросила помочь медсестру. Она усадила меня, уложила в руки мне ребенка, а ему в рот – мою грудь. Спрашивает:
- Засосала?
Пожимаю плечами, откуда я знаю, как засасывает ребенок. Она девочку потормошила по щечкам, по шейке.
- Ой-ой-ой! Вскрикнула я, потому что почувствовала, будто мой сосок попал в трубу маленького пылесоса.
- Засосала! Облегченно вздохнула медсестра.
Как это ни странно, когда ребенка забрали, я почувствовала облегчение. Обидно было ужасно: я так долго ждала этой встречи, так любила свою нерожденную девочку, а когда обрела ее, ничего к ней не почувствовала. Понимаете, НИ-ЧЕ-ГО?! В душе была какая-то пустота, и хотелось скорее лечь и уснуть. Мне казалось, что я ненормальная, что я схожу с ума. Моя дочь мне была безразлична!
Следующим утром мне привезли мою Любовь и оставили навсегда. В последствии я была очень довольна тем, что в этом роддоме, дети лежат вместе с мамами. За несколько дней я научилась, не только правильно кормить ребенка (не смотря на операцию и на антибиотики, которые я принимала, я стала прикладывать дочку к груди уже на вторые сутки), но также пеленать, подмывать и даже успокаивать ее. Опытные медсестры всё показали, объяснили, помогли сделать первый раз.
И вот в это утро, я осталась с Любушкой один на один. Взяла ее на руки, почувствовала тепло и такую приятную легкую тяжесть маленького живого человечка. Я смотрела в ее синие, ничего еще не понимающие, глаза, прикосалась ладонью к ее нежной щечке, провела пальцами по легкому пушку ее волос, поцеловала такую крохотную ручонку. Я аккуратно села и приложила малышку розовым ротиком к груди. И в этот, самый прекрасный в моей жизни, миг, когда дочка жадно схватила мой сосок и упоенно начала чмокать, мое сердце наполнилось дивным, никогда еще не испытанным, смешанным чувством. В нем сплелись безумная нежность и огромная любовь, ласковое тепло и преданная забота. Слезы счастья катились по моим щекам. И все, что когда-либо случалось со мной, казалось таким незначительным, по сравнению с этим чудом.
Когда же ко мне пришла вся моя семья и, стоя под окном с армейским биноклем, пыталась по очереди рассмотреть малышку, я, переполненная гордостью и радостью, еле сдерживая слезы, то показывала ее, то прижимала к себе и целовала. Вот тогда я поняла, что самая большая мечта моей жизни сбылась. Дорога к ней пройдена с достоинством. И я счастлива, потому что 1 апреля 2004 года я стала мамой!
Любаше 5 суток(выписка)

Добавлено (2007-10-27, 10:32 Pm)
---------------------------------------------
Первого апреля сбылась моя мечта: я стала мамой самой замечательной девочки на свете. Но на этом, как оказалось, мой путь не закончился, а только-только начался. Ведь на меня легла забота о крохотном существе.
Я была очень довольна роддомом и работой его персонала. Уход за мамами и новорожденными осуществлялся прекрасно: заботливые акушерки и квалифицированные врачи постоянно следили за состоянием здоровья детей и самочувствием женщин.
Каждое утро был обход. Сначала осматривали нас – мам, потом приходил детский врач. Любу взвешивали, осматривали, показывали мне, как надо пеленать, подмывать и т.д. Дома я не раз еще вспоминала всех добрым словом, потому что, выйдя из родильного дома, я чувствовала себя с малышкой уверенно и не боялась, сделать что-то не так.
Несколько раз Любе проверяли сахар. Родилась она с гликемией 1,8ммоль/л. Это немного ниже нормы, а норма у новорожденных от 1,9 до 3,3 ммоль/л. Малышку напоили глюкозой и следующие показатели были в пределах нормы.
Мои же сахара оставляли желать лучшего. Хоть мне и говорили, что сразу после родов и вовремя кормления грудью сахар резко снижается, но у меня было все наоборот. Инсулин я снизила, как мне сказал эндокринолог, но гликемия ниже 13 ммоль/л не снижалась. Подкалываясь на такой сахар, я либо гиповала, либо вообще все было без изменений. В конце концов, я стала делать прежние дозы, и сахар кое-как стабилизировался.
На шестые сутки меня с Любушкой уже выписали домой. Мы с ней прекрасно себя чувствовали, девочка хорошо прибавляла в весе. Забирали нас самые близкие: муж, отец, свекровь и брат мой. Я еле сдерживала слезы.
Когда все поздравления остались позади, и мы остались дома втроем, так долго сдерживаемые слезы, хлынули неудержимом потоком. Держа Любу у груди, уткнувшись в плечо любимого мужа, я рыдала так, как не плакала уже очень давно. Костя, словно понял, что не стоит меня успокаивать, положил наевшуюся девочку в кроватку. И терпел мой «концерт», пока я, совершенно обессиленная и опустошенная, не уснула в его объятиях.
Первая ночь дома прошла спокойно. Люба просыпалась всего 2 раза. Сосала она долго, по часу или чуть меньше. Днем это был отдых: пока она сосала, можно было почитать, посмотреть телевизор и даже поболтать по телефону. Но ночью, когда, сама еще толком не проснувшись, держишь в руках ребенка и засыпаешь над ним, кормление превращалось в мучение. Пока, наконец, я не стала брать ее в постель. Да, мне многие говорили, что это вредно для ребенка и даже опасно. Но это помогало мне выспаться и дарило необыкновенное чувство осторожной нежности, когда своим телом я ощущаю тепло маленькой доченьки, слышу ее дыхание и сопение. Когда она наедалась, я снова перекладывала ее в кроватку, а утром оставляла, и мы нежились с ней, пока не приходило время вставать. Это традиция очень полюбилась и нами и малышкой. потом, когда ей было 7 месяцев, она любила, наевшись, поваляться, поползать по нашей большой кровати, а потом приползти и потрогать нас за лицо, подергать за волосы, посмотреть в глаза и засмеяться. Иногда поднимет мне сорочку, схватит рукой за сосок и в рот его тащит. И больно, и смешно. А она хохочет. Эти минуты я не променяю ни на что.
Постепенно мы привыкли к маленькому члену семьи. Привыкли к особому режиму дня, к особой диете, ведь я долгокормила грудью, и многие продукты мне было нельзя, привыкли к ежедневным прогулкам в любую погоду и, конечно, к ее капризам.

Любе 4 месяца

Добавлено (2007-10-27, 10:33 Pm)
---------------------------------------------
В первое же время мне казалось, что Люба только все время орет, орет, орет. Вроде только поела, сухая, и чего плачет? Такой сумбур в голове и в доме! Да и с сахарами тоже. Не знаешь, за что хвататься: толи ее кормить, толи самой поесть. Инсулин сделаешь, садишься есть. Слышишь – плачет, все бросаешь, бежишь к ней.
Это потом я поняла (месяцам к 2), - поплачет – перестанет, ничего страшного не случиться. Поначалу не знаешь ведь, что им нужно, крохотулям таким, страшно оставить плачущую. Отсюда и получалось, что у меня то гипо, то гипер. Сахар колебался от 1,8 до 24 ммоль/л. Видимо, добавилась и гормональная перестройка, и постоянная физическая нагрузка. Но вот удивительно, чувствовала я себя превосходно, даже при низком сахаре руки не болели, а на глазном дне появилось улучшение (лазер я так и не сделала).
Время от времени я и дочке проверяла сахар. Все было нормально, пока один раз я не увидела на глюкометре 6,4ммоль/л. Я перепугалась до смерти. Неужели…? Скорей стала звонить врачу. Но она меня успокоила, говорит, что после еды может быть даже 11 у здорового человека. А грудной ребенок ест все время, да еще и молоко, а там содержится лактоза – быстрый углевод.
Ела Любаха действительно все время. Далеко не всегда выдерживала положенные три часа. К месяцу набрала килограмм, а ко второму еще столько же.
Доче 8 месяцев

К дочкиным трем месяцам и у меня наладились сахара. К тому времени мы уже придерживались режима, и следить за собой стало легче. Люба стала больше играть, а не просить все время грудь. Чем старше она становится, тем больше времени появляется у меня, так как девочка может подолгу играть сама.

1 января 2005 года доче исполнилось 9 месяцев

Добавлено (2008-10-14, 12:40 Pm)
---------------------------------------------
Я ушла спать и первый раз за последние несколько недель уснула сразу и крепко. Совсем я не волновалась, почему-то уверенная, что меня завтра кесарить не будут.
Выспалась я как никогда, проснулась бодрая, в хорошем настроении. На завтрак я не пошла, читала журнал. Я думала, что даже если меня сегодня и возьмут, то это будет не раньше 12 – часа. Вдруг в палату ввозят каталку и входят 2 акушерки с катетером.
Руки и ноги у меня тут же стали ледяными и мокрыми. Сейчас все начнется! Или закончится? Не важно. В общем, операция сегодня логично догадалась я. У меня же даже вещи были не собраны. Я лихорадочно стала их собирать, мысли путались. Уже усаживаясь на каталку, я сообразила позвонить мужу и сказать, что я поехала. Он, как и я, впал в ступор. Единственное, что он успел мне сказать: «Люблю тебя», и я отрубила телефон. (В операционной и реанимационной палате пользоваться мобильной связью не разрешалось, так как аппаратура могла выйти из строя).
В прошлый раз (с дочкой), когда мне ставили катетер, я вздохнуть не успела, как все уже стояло на месте. Поэтому в этот раз я смело улеглась на каталку. Но тут я поняла, что катетер мне будет ставить молоденькая акушерка, а вторая ей объясняла, КАК это нужно делать. Руки и ноги еще сильнее похолодели. Не зря я волновалась, катетер мне поставили только с 4 раза.
И мы поехали.

Добавлено (2008-10-14, 12:41 Pm)
---------------------------------------------
Кто читал рассказ о моих первых родах, помнит, что, когда меня везли в операционную, мы застряли в лифте. И в этот раз я подумала об этом же. Смешно, но когда мы подъехали к лифтам, один из них оказался сломанным и его чинили. Теоретически, если бы у меня были собраны вещи и катетер поставлен с первого раза, мы могли бы ехать в этом лифте.
Но, слава Богу, до операционной мы добрались без приключений.
Анестезиолог Владимир Никитич спросил, какой бы я хотела наркоз. Вообще, я очень боялась, что когда малыша вынут, с ним может быть что-то не так. Я даже боялась самого страшного. Поэтому лучше было бы мне уснуть, как в прошлый раз. Но сдуру я ляпнула, что для сравнения можно было бы попробовать спинальный (немного отличается от эпидурального, но состояние такое же).
- Ладно, попробуем спинальный, а там посмотрим, бодро пообещал анестезиолог.
И тут началось.
Сначала меня скрутили буквой «Зю»: положили на бок, голову прижали к груди, колени к животу, рукой я должна была еще сильнее прижимать ноги, при этом каким-то образом выгибать спину. Живот у меня был такой огромный, что отдавливал все внутренние органы, и в сжатом состоянии лежать было невыносимо (впрочем, также как и на спине). Врач долго щупал мой позвоночник, потом предупредил: «Сейчас будет укольчик!»
Иголка вошла мне между позвонками…(Не очень приятно, но терпимо) ... и стала бродить и ковыряться в спине… (ощущения менялись с каждым ее поворотом, я молча терпела, боли по сути не было). Вдруг все тело пронзило судорогой, а правая нога покрылась иголочками. Я вскрикнула и дернулась.
- Лена! Не дергайся!
Можно подумать, я это специально. Все произошло быстро и непроизвольно.
Снова Владимир Никитич вставляет в мой позвоночник иголку. Меня уже держит акушерка. Все повторяется точно также. Далее иголку вставляют чуть ниже. Но как только она дотрагивается до нервов, непроизвольная судорога пронзает мое тело. Я снова слышу окрик:
- Лена, не дергайся!
- Да я же непроизвольно, жалобно лепечу я.
Держание акушерки моей головы и ног не давало результатов. Меня снова попросили выгнуть спину, а потом еще сильнее согнули в «Зю». И снова воткнули иголку. Еще через минут 10 ковыряния я не выдержала и попросила общий наркоз.
- Терпи, Лена, терпи!
- А может, общий?
- Мы делаем как лучше для ребенка. Татьяна Викторовна сказала, общий, только если не получится спинальный. Так что, потерпи.
Согнул меня еще сильнее и вдул еще одну иголку. Но и эта попытка, а также следующие 5 или 6, а может и 7 (честно говоря я сбилась со счета) прошли безуспешно.
Я лежала и думала: «Всё! Больше никогда, ни за что…Да чтоб я когда-нибудь еще на это пошла?...»
В операционную то и дело заглядывали акушерки и спрашивали: «Ну, что, врачам мыться?»
- Сейчас, сейчас, еще не много, еще попробуем.
И все начиналось сначала.

Добавлено (2008-10-14, 12:44 Pm)
---------------------------------------------
Надо сказать, что малыш, толи почувствовав мои волнения, толи от голода (я со вчерашнего дня не ела) с самого утра не шевелился. Какие только мысли не лезли мне в голову. И мучаясь на операционном столе, мечтая, чтобы дали общий наркоз, я про себя молилась о малыше и просила его: «ну, пошевелись, ну, дай знать, что ты там живой!» Было страшно от одной только мысли, почему он там не шевелится.
В это время пришел зав отделением анестезиологии и решил поучаствовать в процессе. Снова меня стали сгибать мое занемевшее тело. Руку, держащую ноги, просто сводило от напряжения. Позвоночник уже ощутимо побаливал. Заведующий быстрее нашел мою нервную систему, но установить в ней катетер также не получилось. Даже с третей попытки.
Результатом почти 40-минутной установки спинальной анестезии явился вывод, что по индивидуальным физиологическим данным этот вид анестезии мне не подходит. Тех, кого ждет кесарево сечение и спинальный наркоз, успокою: то, что случилось со мной, случай, как мне сказали, очень и очень редкий.
Наконец-то, мне заклеили позвоночник и положили на спину. Сначала я вздохнула с облегчением, но уже через 10 секунд, поняла, что кошмар не кончился, а только начался. Жутко болел наколотый позвоночник, но и это было цветочками. Как только меня растянули на столе и стали привязывать, затекшее тело покрылось иголочками. Живот просто раздавил меня окончательно: тошнота подступила к горлу, а боль с обеих боков была такой сильной, что, казалось, я не доживу до начала операции. Я уже молилась, чтобы поскорее дали наркоз. И как я не сдерживалась, как не было мне стыдно, но тихий стон сдерживать больше не было сил.
Когда я мечтала о второй беременности, я думала, что буду также летать до самых родов, как это было с Любой. Представляла все таким красивым, себя с дочкой за ручку и все такое… И даже представить себе не могла, что живот может быть ТАКИМ тяжелым.
Последние 15 минут моей беременной жизни, когда меня готовили к наркозу и операции показались мне бесконечным адом. Видя мои мучения, Татьяна Викторовна не стала ждать, пока подействует наркоз и начала приготовления. Намазала мне весь живот чем-то, похожим на йод. Закрыла живот и ноги какими-то тряпками, оставив только узкую щелку, где был шов. Когда мне делали первое кесарево, я провела на операционном столе до наркоза не более минут 10, и всех этих приготовлений не видела. Тут я даже увидела, как врач подошла ко мне со скальпелем наготове, но в этот момент меня закрыли ширмой. Я только успела подумать, чтобы Татьяна Викторовна не применила скальпель пока наркоз не дали.
Я стояла в серой пустынной местности. Мимо шли люди и звали меня по имени. Я силилась им ответить, но голоса не было. Я испугалась и поняла, что не только не могу говорить, но и не могу открыть глаза. Как я не силилась это сделать, ничего не получалось. Меня снова позвали. Люди уходили, я же не могла ни ответить им, ни догнать. Серый цвет вокруг меня темнел. Паника охватила меня, страх, что навсегда останусь здесь одна. Снова пытаюсь открыть глаза, снова пытаюсь крикнуть. Безуспешно. Жуткий ужас в душе. И вдруг меня начинают тормошить. Слава Богу, значит, меня заметили, и я не останусь в этой мгле.

Добавлено (2008-10-14, 12:45 Pm)
---------------------------------------------
С усилием все-таки приоткрываю глаза. Вокруг вспыхивает яркий свет. Я в операционной.
- Лена! Ну, пришла в себя?
- угу!
- Мальчик у тебя, сын! 4400, 54 см, 7-8 баллов! – Это Владимир Никитич выполнил обещание и сразу выдал мне всю информацию про ребенка.
Слава Богу, живой мой мальчик! Но какой огромный! Вот вам и УЗИ, показавшее на 1 кг меньше! Значит, точно фетопатия! Да еще какая! Честно говоря, я больше расстроилась, чем обрадовалась. Интересно, а легкие у него расправились? Дышит он сам?
Но это я смогла спросить только через несколько часов. А пока я снова заснула.
Постепенно и мягко я приходила в себя. Отходняка такого тяжелого как в первый раз не было. Даже особо не знобило. А в прошлый раз трясло по кровати до самого вечера. Как только я пришла в себя окончательно, в палату вошла Татьяна Викторовна. Проверила, как сокращается матка, спросила, как самочувствие.
- А как ребенок? Спросила я.
- Ребенок в удовлетворительной состоянии. Но фетопатия, конечно, ярко выражена. Вес большой и вод было столько! Так что понятно. Почему ты на спине лежать не могла. Рожать тебе больше не стоит. Надо было бы тебе предложить перевязать трубы…
- Вы перевязали? – испугалась я.
- Ну, что ты, разве я могла без твоего согласия! Но рожать тебе больше нельзя!
- А я больше и не собираюсь! В этом я более, чем уверена.
Ребенка мне в реанимацию не приносили показать, он по-прежнему лежал в кювезе под капельницей. Лаборантка, измеряющая мне сахар, мерила в детской палате сахар и Егорке.
- Такой у вас симпатичный малыш! Щекастенький, складненький!
- А сахар у него какой?
- Нормальный, уже повысился.
- А дышит он сам?
Она усмехнулась:
- Конечно сам, кто же за него будет!
Это меня немного успокоило. Чувствовала я себя лучше и уже к 8 вечера начала допытывать акушерку, когда же будем вставать. Надо сказать, что в роли акушерки выступал 21-летний медбрат Гоша. Он был студентом 3 курса мединститута и по ночам дежурил здесь. Он очень внимательно за нами ухаживал (за мной и еще одной женщиной после кесарева, вместо которой утром взяли меня, хотя по плану ее операция стояла первой). А на то, что он молодой парень, а мы в таком состоянии и в таком виде было наплевать. Все он делал чудесно, аккуратно и бережно. Только уколы почему-то делал не в верхний внешний квадрат ягодицы, а намного ниже. После его уколов попа моя была словно раскрашена синим фломастером. Но это уже мелочи.
Гоша помог мне сесть и одеть сорочку. По сравнению с прошлым разом, чувствовала я себя уверенно, коленки не тряслись, слабости такой не было. Я достаточно легко и быстро поднялась и спокойно ходила минут 5. Голова почти не кружилась. Я уже торопила время, чтобы скорее наступило завтра и я могла бы подробней узнать все про сына и может даже увидеть его. Мне было интересно посмотреть какой он, чтобы понять буду ли я его любить также как Любу. Пока же чувств к нему не было никаких (или во всяком случае так казалось) и мне было очень стыдно за это.
Ночь кое-как скоротали, но только к часу дня меня перевели в послеродовое отделение. Посещение детей в детской палате было строго в определенное время: с 16:30 до 17:30. И мне пришлось, стиснув зубы, чтобы не расплакаться, сидеть одной в палате (двух соседок положили только на следующий день) и гадать, что там с моим мальчиком.

Добавлено (2008-10-14, 12:45 Pm)
---------------------------------------------
Правда, в это время мобильный телефон, молчавший сутки, стал раскаливаться от звонков и смс-сообщений. Это здорово поддерживало и ободряло меня. Особенно было приятно, когда звонили и присылали сообщения девочки с www.rodim.ru . С большинством мы знакомы лишь виртуально, но их поддержка, их «кулачки», их теплые слова и пожелания, их вера в нашу удачу, все это было таким трогательным и таким нужным. Спасибо вам за это огромное.
Наконец, настал час встречи. Я так не волновалась перед первым свиданием, перед свадьбой, перед первыми родами. Я вошла на ватных ногах в палату, мне показали его кювез. Малыш все еще лежал под капельницей.
Он лежал на спинке, такой маленький, и не верилось, что он весит почти четыре с половиной кг. Его грудная клетка так резко и глубоко опускалась, что я подумала, будто он икает. А оказалось, что это он так дышал, потому что легкие еще были не совсем зрелыми. Но раскрылись и закричал малыш сразу, поэтому в барокамеру класть его, слава Богу, не пришлось.
Был он таким желто-загорелым, с черными волосиками на голове, и все тельце покрывал черный пушок. Это так называемый пушок – лануго, который должен проходить к моменту родов. Его присутствие на теле новорожденного является признаком недоношенности. Личико желтое отечное, даже глазки не открываются.
И вот лежит он похожий личиком на монгола с перепоя, а телом на маленького волосатого грузина. Смотрю я на него, вижу папины черты, а в душе пустота. Постояла, посмотрела пару минут. Уже хотела выйти, как подошла врач. Это была Нана Тариэловна, та самая которая вела и Любу. Она мне рассказала, что малыш в удовлетворительном состоянии, сахар отрегулировался, но время от времени еще нужно капать глюкозу и «загорать» под УФ лампой, так как сильная желтуха. Но пока отдать его мне нельзя.
И я ушла в палату скучать по дочке.
Отдали мне сына на следующий день. Я взяла его на руки, подержала, походила с ним по палате. Приложила к груди. Брать сосок он не хотел, потом взял, но сосал вяло. Я его положила. Он спал 2 часа. А я все это время смотрела на него, пытаясь найти чувства нежности и любви к СВОЕМУ ребенку. Но их не было. Похоже то, чего я больше всего боялась, свершилось. Я не хотела рожать так быстро, боялась обделить Любу вниманием. А потом всю беременность заставляла себя полюбить своего ребенка. Я поняла, что без помощи психолога (а может и психотерапевта) не обойдусь. Мне было жутко стыдно, я плакала, но в этот момент больше всего мне хотелось быть дома и обнять доченьку.
Хорошо, что на эту ночь его забрали.
Утром я сама пошла в детскую палату и забрала Егора. Я его распеленала, подмыла. Он лежал голым на пеленальном столике и тихонько плакал, будто слепой котенок, ищущий мать. Такой маленький, такой беззащитный. Я взяла его на руки и прижала к груди. Он почувствовал мое тепло под тонкой «ночнушкой» и успокоился. А я почувствовала его тепло и заволновалась. Сердце быстро-быстро застучало, дыхание остановилось. Маленький теплый комочек прижался ко мне и искал открытым ротиком сосок. Я смотрела на него, на своего сыночка, на свое сокровище, на самое дорогое, что может быть на земле, и чувствовала, как тепло разливается по моему телу. Тепло любви и нежности к этому крохотному человечку. И поняла я, что во второй раз пропала. Теперь я принадлежу ему, а потом всем остальным, а любви хватит и ему и Любаше с лихвой. И в душе поселились спокойствие и умиротворение.

вот так наш трудный путь к счатью закончился. А точнее ПОКА лишь временная остановка на этом пути. Возможно, мы уже вчетвером еще раз по нему "прогуляемся"

За это счастье хочу огромное спасибо сказать зам главного врача роддома при ГКБ №29 Златоврацкой Татьяне Викторовне. Спасибо ей за то, приняла меня, за то что сделала операцию вне очереди (и получилосьэто так неожиданно, что мне не пришлось сидеть и в ожидании нервничать), счпасибо за то, что операция прошла успешно и шовчик очень аккуратный. Спасибо за то, что она просто хороший добрый душевный человек.

Также спасибо моему анестезиологу Владимиру Никитичу ( не помню фамилии) за то, что моя реабилитация прошла легко и он все время следил за моим состоянием, медбрату Гоше, а также всем детским медсестрам и неонатологам, принимавшим и ухаживавшим за моим сыном.